Возвращаясь домой, в шестую революцию, я не ждала, что они будут встречать меня с распростертыми объятиями. Лишь пара человек знала о моей миссии. Для всех остальных я была предателем и глупо их за это винить. Спускаясь вниз, в темноту, от которой успела отвыкнуть за много лет, я ожидала все, что угодно, кроме теплого приема. Как и следовало ожидать, меня тут же скрутили и потащили в зал для совещаний. Инициатором моего задания стал мистер Стоун, однако его больше нет с нами, так что подтвердить мою историю не было никакой возможности, пока в дело не вмешалась Грейс. Она тоже знала о моем назначении и если остальные хотели знать у меня все, что мне известно о рассвете, то в её глазах читался только один вопрос. И у меня не было для неё ответа. Я знала, что рассвет схватил Грегори, однако в тот момент у меня было слишком мало полномочий, для того, чтоб узнать о его судьбе. Я слышала тоже самое, что слышали остальные. Его застрелили при попытке оказать сопротивление. А поднимать архивы в дальнейшем, означало подвергать свою легенду ненужному риску.
Прости меня, Грейс. Мне нечего тебе рассказать.
Тем не менее меня отпустили. Ко мне по-прежнему не было доверия, на меня смотрели озлобленно, разве что не кидали в меня камни, уже и на этом могу сказать «спасибо». Не могу сказать, будто понимаю, как много они потеряли. В рассвете мне тоже приходилось работать не только с сумасшедшими учеными, повернутыми на идее избавиться от всего, что не входит в их рамки и понятия о правильности и нормальности. Но я не скучаю по этим людям. Для меня это, наверное, что-то вроде любимой куртки. Да, с ней всегда удобно и иногда тебе её не хватает, но ты всегда можешь подобрать что-то похожее. Может быть у этой куртки будет другой цвет или она будет менее теплая, но тем не менее со временем она станет ля тебя такой же удобной. Ухмыляюсь про себя своим мыслям. Бенджамин всегда ругал меня за привычку сравнивать людей с вещами.
Прошли уже целые сутки с того момента, как я вернулась. Ночью плохо спалось, пару раз чудилось, словно один из революционеров решился все же свершить вендетту, по отношению ко мне, но по всей видимости у меня просто разыгралось воображение. Большинство солдат Стоуна верили в тоже, что и он. Что это войну можно будет выиграть не прибегая к насилию. Так что они скалились на меня, но так и не укусили. Для них же лучше, так как своей шкурой я пока дорожу и защищать её буду несмотря ни на что.
Утром все оказалось еще хуже, я словно вернулась в детство, где меня каждый день встречали взгляды страха и ненависти. Окружающие меня люди не знали, что можно от меня ожидать. О чем уж тут говорить, даже я была не в курсе, что могу натворить, если они вдруг решат на меня напасть. Ощущение не самое приятное, хочу я сказать. Завтрак прошел как в клетке у тигров, я не могла расслабиться, постоянно приходилось оставаться начеку. И вот когда, казалось бы, все закончилось, я услышала за своей спиной мужской голос.
Единственный человек, которого я хотела бы видеть сейчас, пропадал неизвестно где. И я была уверена, что она уже была в курсе того, что я в катакомбах. Не удивлюсь, если она узнала это еще до того, как я спустилась. И тем не менее она тянет. Конечно я не думаю, будто она тут же бросится меня обнимать, но могла бы во всяком случае сообщить мне о том, что в курсе моего прибытия. Как мне казалось, семь лет не малый срок для того, чтоб как минимум созреть для «здравствуй». Лично я созрела. И непременно поздоровалась бы, если бы у меня оказалась на то подходящая возможность, но по всей видимости сначала мне придется пройти ряд испытаний и доказать, что я достойна поднять молот тора или занять железный трон или каких там еще доказательств от меня может потребовать? Так или иначе, но её по-прежнему не было на горизонте, а вот голос за моей спиной звучал очень уж отчетливо.
- Тебе здесь не место. – его голос пропитан ненавистью. Он абсолютно уверен в том, что говорит, вот только не ему решать, где мне находиться.
- А вот твое начальство считает иначе. – отвечаю ему с фирменной издевкой, о которой уже успела позабыть, ведь в рассвете мне приходилось быть совершенно другим человеком. Та Андромеда Харт вероятнее всего попыталась бы решить конфликт, не выводить его за рамки дозволенного, но черт возьми, лично я уже устала жить по правилам. Захотелось немножко разозлить этого идиота, который решил заговорить со мной. Интересно, моё звание мне восстановят или это еще одна часть подарка от Стоуна, помимо всеобщей ненависти? – Иди куда шел. Мне некогда решать твои глупые проблемы.
Разворачиваюсь и уже делаю шаг к выходу, когда плечо обжигает вспышка боли. Рубашка в этом месте плавится и мне приходится стиснуть зубы, чтоб не закричать. Чертов поджигатель, я покажу тебе, что значит испытать на себе настоящую боль.
Оборачиваюсь, чтоб оценить силы противника. Они, мягко говоря, не слишком справедливые, так как помимо любителя зажигать, за его спиной еще двое сверхов.
- А ты все таки попробуй найти для меня немного времени. – теперь уже он ухмыляется, уверенный в собственной победе. Самое ужасное состояло в том, что о моих способностях знали все. Про меня вообще не было секретов в этом прекрасном месте, всю мою биографию знали еще до того, как я преодолела последнюю ступеньку на спуске. А вот мне не было известно о них абсолютно ничего. Допустим о его способностях мне теперь все ясно, но что касается двух других? Не хотелось бы, чтоб меня превратили в горстку пепла или просто бесформенную массу. Подождали бы хотя бы обеденного перерыва.
- Ты знаешь Адама Уошингтона?
Даже не делаю попыток вспомнить. Я не старалась запомнить имена тех, с кем сражалась будучи на противоположной стороне. Они для меня были лишь средством для достижения цели. Вы же не даете имена носкам, в которых ходите каждый день.
- Нет. Что-то не припомню такого, среди моих знакомых.
- Сука.
Очередная огненная вспышка, но на этот раз я успеваю увернуться прежде, чем она меня достигнет. Если он будет поливать меня огнем каждый раз, когда я буду говорить что-то, что ему не понравится, я рискую закончить все слишком быстро. Почему никто до сих пор не придумал специальных курсов о том, как разговаривать с людьми, чьих родственников вы отправили на верную смерть? Мне бы сейчас такой точно пригодился. Я вновь жалею, что рядом со мной нет Чарли. Она определенно нашла бы подходящие слова. Или же заградила меня своим телом, на крайний случай, с неё бы не убыло.
- Возьми себя в руки, идиот. Я тебе не враг и не собираюсь с тобой драться. Давай разойдемся по-хорошему и сделаем вид, что я ничего не слышала.
Вместо ответа мне в очередной раз пришлось уворачиваться. Жар пламени я почувствовала на своей щеке, без энтузиазма представив, какой шрам мне могло бы оставить такое неосторожое действие. Это начинало  меня злить. Шутки шутками, но если ему требовалось выпустить пар, то лучше бы он пошел в тренировочный зал. А я пока в его личные боксерские груши не записывалась.
Мне больше не нужно было прикасаться к жертвам, чтоб проникать в их сознания. Достаточно было зрительного контакта, а у нас его сейчас было предостаточно. Я протянула к нему руку и в следующее мгновение он упал на колени, держась за лицо.
- Твое пламя не обжигает тебя. Но что если Я заставлю тебя гореть заживо? – он кричит, принимая к себе внимание всех, кто еще не успел заметить наше маленькое сражение. Он чувствует, как плавится кожа на его лице, но моя боль не оставляет внешних шрамов. Зато ему еще долго не захочется применять свои навыки на других людях. Ублюдков нужно учить их же способами.

Наконец я слышу этот голос. Он наполнен сталью даже больше, чем ею порой полна ты, милая. В тебе всегда был этот металлический стержень, не позволяющей твоей личности прогибаться под напором окружающего мира. Медленно оборачиваюсь, словно проверяю на прочность твое терпение. Как скоро ты сорвешься? Как скоро ты скажешь, что ненавидишь меня за годы моего отсутствия?
- Слушаюсь, капитан Блестяшка. – на моих губах ухмылка. Скажи, что тебя это не бесит.
Развернувшуюся трагедию, в которой я приняла участие, действительно пора было сворачивать. Тем более, что у горе поджигателя наверняка найдется парочка заступников, только и мечтающих применить ко мне грубую силу, для того, чтоб прекратить мои пытки. Надеюсь этого урока хватит для этого идиота. В противном случае, придется еще парочку раз повторить показательное выступление. Может быть у остальных хотя бы хватит мозгов не трогать меня в ближайшие пару дней. Воевать против своих я уже порядком устала. А доказывать мирным путем я все равно ничего не умею.
- Приношу свои извинения. Я полагаю, что неверно истолковала его порыв, прижечь выбившуюся ниточку на моей рубашке. – медленно поворачиваюсь к ней плечом, на котором теперь красовался ожог из-под истлевшей ткани. – Я принесу ему благодарность в письменной форме. Надеюсь этого будет достаточно?
Вновь оборачиваюсь к напавшему на меня. В его глазах читался страх и ненависть. Взрывной коктейль, которым я бы насладилась, если бы не нашлись дела более важные, чем обучение зазнавшихся выскочек. Медленно подхожу к Чарли, смотрю на знакомые черты лица, возвращая в памяти воспоминания давно минувших дней. Я вижу ярость, которую она сдерживает с таким трудом и осторожно сжимаю её в своих объятиях, запускаю пальцы одной руки в её волосы, запах которых всегда сбивал меня с толку, заставляя совершать необдуманные поступки, вроде сострадания и жалости к другим. Вторую руку держу на спине, не позволяя отстраниться даже если она этого захочет. Меня и так не было слишком долго, чтоб сейчас выслушивать глупые, бесполезные протесты, которые наверняка уже роились в её голове, готовые в любой момент вырваться наружу. Я не могу разделить твою боль, которую причинила, когда мне пришлось уйти. Я не знаю, о чем ты думала, что ты переживала, когда осознала, что увидела меня в последний раз и наша разлука теперь будет длиться гораздо дольше, чем ты только могла себе представить. Но я постараюсь сделать так, чтоб загладить перед тобой свою вину.
Отпускаю её, размыкая объятия. Краем глаза замечаю, что все собравшиеся теперь переводят вопросительные взгляды с повершенного поджигателя, на нас. Кажется я слегка подпортила твой авторитет. Надеюсь и за это ты сможешь меня простить. Не могу сказать, будто мне жаль. Я все еще ухмыляюсь, я все еще вывожу тебя из себя. Неужели ты успела позабыть, что я – твое вечное наказание, твое бремя, которое ты должна нести с высоко поднятой головой.
- Может ты продолжишь делать мне выговоры в менее людном месте? Или выяснение отношений на публике, это как раз то, что у вас принято? – последние два слова я особенно выделяю. Никто ведь не думает, будто мне здесь самое место. Даже ты уверена, что я все еще несу угрозу, в то время как я никогда не стремилась её причинить.
Моя миссия изначально состояла совершенно в другом. Любые мои действия были направлены исключительно на достижение нашей общей цели. Я никогда не делала ничего, что выходило за рамки необходимости, ничего сверх меры. В этой войне кому-то, рано или поздно, необходимо было запачкать руки. И пока остальные отсиживались в стороне, скандируя лозунги и пророча новый мир для таких как мы, я творила его. И может быть мои методы не всегда были достаточно гуманными, они принесли определенные плоды. И никто, даже ты, в конечном итоге не сможет этого отрицать.
Не дожидаясь ответа, направляюсь к входу. Испытываю безумную потребность наконец спрятаться от любопытных глаз, которые, по всей видимости, решили, будто я музейный экспонат или диковинный зверь в зоопарке. Тогда читайте внимательнее вывески, это животное рекомендовано не гладить и не кормить. Разумеется, если вам еще дороги ваши замечательные конечности.
Я вижу, как она изменилась. И дело не только в татуировках, покрывающих её тело. Это чувствовалось в жестах, во взгляде. Но было и то, что она так и не смогла спрятать. То, что сохранилось нетронутым и не важно, сколько бы времени не прошло. Кое-что всегда будет оставаться неизменным. Некий почерк, который мы проносим на протяжении всей своей жизни вне зависимости от испытаний, которые попадаются нам на пути. Не каждый сможет их заметить, но мы то с тобой особый случай. У нас не было друг от друга секретов. В коридорах голоса, раздающиеся в столовой, приглушенные, я словно слышу их через толстое стекло. Они сплелись в один монотонный звук, раздражающий на уровне подсознания. Никогда не любила толпу. Всегда считала, что она лишена индивидуальности. Один подумал и все остальные последовали за ним, как тупое стадо. Стадо, Стоун, вот кого я вижу здесь, а не армию, готовую принять бой и победить. Почему, в таком случае, ты был так уверен, что у нас есть хоть какой-нибудь шанс на спасение. Революция спасает одного сверха, рассвет ловит еще троих. Все наши попытки переломить ход войны больше похожи на игру в песочнице, мы не делаем ничего, что приближало бы нас хотя бы к середине. Мы сами себя отбрасываем назад, потому что ты научил их состраданию, но я знаю, чему учат в новом рассвете. И эти знания вселяют в их души такую силу, которая нам и не снилась. Я очень надеюсь, что ты продумал этот момент.
Стараюсь не уходить слишком далеко. Все еще надеюсь, что Чарли последует за мной. Я не слишком то верю в то, что ей действительно нечего мне сказать. Уж это никогда не поменяется, что бы ни случилось. Она всегда найдет повод, чтоб высказать мне все, что думает, даже если я очень попрошу этого не делать. Только вот я не прошу.
Иди сюда и скажи мне все, о чем думала эти долгие семь лет. Расскажи мне, как сильно я тебя обидела. Скажи, что ненавидишь меня, что не простишь. Или же прощай немедленно, только не оставайся в стороне. Я заслужила все, что угодно, кроме твоего равнодушия.